«Устюжское летописание донесло до нас память, по крайней мере, о шести деревянных
Успенских соборах, каждый раз после очередного опустошительного для города
пожара отстраиваемых заново. Самая короткая и трагичная судьба выпала на долю
храма, освященного в 1397 году. Уже на следующий год он был разграблен и сожжен
новгородцами, что было вопиющим преступлением даже для периода княжеских междоусобиц.
В то лето три тысячи новгородских ратников, повоевав, Белозерские, Кубенские
и Галичские земли, приплыли на насадах — плоскодонных ладьях — к Устюгу, потребовали
"копей-щины" — откупа за то, чтобы не быть взятыми на копье. Получив
отказ, они подожгли посад, при этом разграбив даже соборную церковь, взяли
с собой и лучшие ее украшения, утварь и иконы. Забрали и святыню храма — икону
Пресвятой Богородицы Одигитрии. Но насад, на который принесли икону, не мог
сдвинуться с места. Тогда новгородец Ивашко Ляпун "от злосердия своего"
взял убрус (веревку, догадался Сиверко), связал им образ Пресвятой Богородицы,
"яко пленницу", и сказал при этом: "Пленник на чужую страну
не связанный никогда не ходил". Сдвинулась ладья с места, но испытания
новгородцев с этого только начинались. На обратном пути они тяжко болели и
слепли. Здоровыми домой вернулись немногие. Говорят, разгневался на них и
новгородский епископ Иоанн: повелел доставить икону обратно, устюжский собор
отстроить заново. А Ивашку Ляпуна с завязанными тем "убрусом" глазами
бросили новгородцы в реку Волхов, икону же крестным ходом проводили до Ладоги,
а многие — и до самого Устюга. Ровно через год — 28 июля 1399 года — радостно
встречали устюжане свою святыню. В тот же год прибыли в Устюг новгородские
церковные мастера "и поставиша церковь на Устюзе древяну велику единого
лета Успение Пречистыя Богородицы"»,
Осенние каникулы 
